Только в 2019 при содействии КНБ в страну возвращено около 600 человек. Эта работа продолжилась и в этом году. Особо следует отметить, что среди вернувшихся домой немало женщин. Все они уехали на Ближний Восток в поисках лучшей доли вслед за своими мужьями. Многие, как и их супруги, попали под воздействие религиозных сект, которые исповедуют не традиционный для казахов ислам. Но увидев своими глазами ужасы войны и то, что главари боевиков далеко не адепты ислама, подавляющее большинство этих женщин приняли решение вернуться домой. В Сирии они стали матерями, и материнский инстинкт стал определяющим для мотивации.
Однако нельзя говорить, что возвращение казахстанцев на родину обходится без проблем. Во-первых, дети, рождённые в Сирии, оказались без документов и необходимо решать вопрос их гражданства. Во-вторых, сами матери остались без крова над головой, работы.
С первых же шагов после возвращения домой всем им оказывается посильная помощь и со стороны государства, и общественными организациями. В Алматы, к примеру, действенную поддержку таким семьям оказывает Центр консультации и реабилитации Управления по делам религий под руководством Руслана Болатулы Кайыргельды.
Однако в большинстве случаев вернувшиеся домой люди с трудом привыкают к новой жизни. Происходит это из-за того, что там, в Сирии, они жили в лагерях под бомбёжками и в условиях беспрерывных боёв. И им трудно привыкать к мирной жизни. И здесь неоценима роль психологов. Особенно это касается детей. «Каждый ребёнок и каждый случай индивидуален», – подчёркивает детский психолог Зульфия ГУБАЙДУЛЛИНА. По её словам, с каждым надо работать индивидуально, используя весь арсенал приёмов и методов, который имеется для реабилитации таких детей.
– Насколько эффективен такой орган, как Центр консультации и реабилитации, для восстановления психического здоровья детей, видевших войну?
– Конечно, такие центры нужны. Но, прежде всего, это – работа со взрослыми, которые находятся рядом с детьми. То есть, это матери, которые рядом с ними либо, если дети сироты, то опекуны. Здесь нужен индивидуальный подход к каждому ребенку. Необходимо осознать, что такая работа не на один день. Требуется длительная терапия, потому что дети травмированы. Зачастую, помимо военных действий, дети видели сцены насилия. Дети, естественно, по-разному реагирует на увиденное. В этом плане дети из Сирии и дети из Донбасса будут отличаться, потому что там еще идет усугубление травмы, которые дети из Сирии. Поэтому здесь нужна кропотливая работа, внимание к деталям.
– Что делать нужно, какой должна реабилитация детей?
– Конечно, реабилитация детей – дело рук психологов. Сами психологи должны быть квалифицированные, чтобы смогли найти ключ к каждому ребёнку. И, повторю, нужен индивидуальный подход в течение нескольких лет. Чем дети младше, тем это будет для ребенка менее затруднительно, скажем так. Если это подросток, тут сложнее всего дело обстоит. Конечно, неоценима роль государства. Однако надо понимать, что мало предоставить жильё, устроить на работу. Роль психологов велика, поскольку реабилитация детей не может строиться в отрыве от работы с их матерями. Это же не обычная реабилитация детей от травм. И психологи это должны понимать. Основная работа – процесс взаимодействия с матерями. Такие женщины сами нуждаются в помощи, они не знают, как общаться с детьми. Ведь у детей, вывезенных из Сирии, из-за войны психология там ущербна. Они не понимают, как устроен мир. В них нужно это постепенно вкладывать, рассказывать о мире. Все понятия, представления о жизни у них носят однобокий взгляд, искаженный. Поэтому требуется кропотливая ежедневная работа взрослых, которые находятся рядом с детьми. Да и, в общем, детям приходится несладко, скажем так. Они сейчас уже травмированы, и им не очень хорошо. Да, сегодня они находятся в более комфортных условиях, но в голове – то у них каша. И тут необходима работа с родителями плюс с детьми. Психолог не может находиться с ребенком 24 часа, как мать. Поэтому работа психологов должна вестись параллельно. Один человек работает с матерью, второй с ребёнком. Мать должна сама поменять свое мировоззрение и уже правильно влиять на ребенка. То есть, это такая ступенчатая терапия. Если ничего не делать, то мы получим бомбу замедленного действия, потому что они вырастут с психологией травмированного ребенка. И их можно привлечь куда угодно. Если у них ценности другие, жизненные сложатся, тогда их можно привлечь и также в какие-то организации, в какие-то секты и в любые какие-то, скажем так, сообщества, которые негативного толка, радикального толка. Не обязательно политического. Это могут быть и наркотики, и алкоголизм и так далее.
– Можно ли вернуть этих детей к нормальной жизни?
– Конечно же, можно. Но здесь придется приложить много усилий, специалистов. Государство должно выделить деньги, а общество создать все условия для реабилитации. Ещё раз подчеркну, что это – долговременная терапия. Подход очень индивидуальный для каждого ребенка. Кому-то подойдет, допустим, арт-терапия – это терапия через рисунки. Кому-то подойдет иппотерапия – лошади. То есть, нужно выявить у каждого ребенка какое-то направление, какой-то подход и коммуникативный, и на развитие личности, и на развитие мировоззрения. И уже это постепенно, шаг за шагом все это проводить. Поэтому меры воздействия очень разнообразные, широкие и их немало. Можно группы какие-то создавать, и включать их в какие-то группы, социализировать наших детей. Есть спортивные направления. В общем, возможностей куча. И тут должны быть кураторы, или назовем их психологи, которые будут вести этого ребенка, понимаете, не перекидывать ребенка от одного психолога к другому. Плюс его мать, его окружение, которое рядом с ним, потому что процентов 90 зависит от матери, это от взрослого человека, который в данный момент с ним живет. И дети все отзеркаливают, как будет реагировать взрослый, что он будет говорить ему ежедневно, как он будет его направлять. Вот это основная скажем так составляющая психики этого ребенка.